Главная
 |
 |
 |
|
      |
|
Архивы Поребирной Палаты
«Легенда об укосах. Часть VI.»
Итак, тексты свитков Болонда мы прочитали. Пришло время, наконец, закончить эту нудную и бестолковую историю. Начнем кратким напоминанием обстоятельств, которые привели к чтению свитков:
…Тогда вошел Толош в состояние духа, и увидел, как сидел Болонд лицом к морю, как смотрел на море с вершины горы, и как упал Болонд вперед и набок, как прошептали истреснутые губы Болонда последнее, безутешное слово «Чилла!», значения которого не понял Толош.
Все это рассказал Толош людям, которые были с ним на горе Ут-Халал. И никто из них не знал, что такое может быть слово «Чилла».
Они вернулись в город, сломали печати свитков и стали читать при всех собравшихся.
В конце свитков написано было: «Сегодня день шестой, в который вы придете за мной и увидите свидетельство смерти моей. Завтра, в День Отдохновения, исчезнут границы укосов».
На следующий день все жители укоса Полустеблей Левоны, из которого был Болонд, стояли на площади в ожидании слома границ. Много было таких, кто не веровал, а кто-то, в слепом азарте, даже делал большие ставки на правду в словах свитков.
Вдруг, крайний предел границ укоса, действительно, выгнулся, напрягся выпукло и покрылся сеткою трещин.
Многие из неверующих нарочно, чтобы только поспорить, кричали, что это – иней от зимы в соседнем укосе; но видно было большинству, что ничто не разноречит обещанию Болонда – рассыпалась кусок за куском стена границы укоса, и скоро не стало её совсем. И замолчали тогда все насмешники.
Тут заметили люди иных укосов, что у них тоже не стало границ, и стали укосы смешиваться, и нет укосов средь нас до сих пор. Это сделал Болонд.
А когда посмотрели все на Пустошь, то на глазах у всех состоялось таинство превращения Пустоши в море.
И поныне берега этого моря прибыточны в жаркое время, когда люди съезжаются для праздного отдыха. И поныне граница Пустоши скрыта под морем, но не помнит никто уже, как было при Пустоши – что это значит, чтобы всё было не одно, а, чтобы всё было разграничено на какие-то укосы.
Тогда люди вскрыли тело Болонда, чтобы скопировать в золоте сердце его и выставить на берегу Нового Моря, в память о Великой Любви, сломавшей укосы.
Но было сердце его обезображено страшным шрамом, который шел поперек от верха его сердца до самого низа. И взял тогда Толош сердце это израненное, и провел всю ночь над ним в молитвах у жертвенника, а наутро стало сердце гладким и ровным, и отлили его копию золотом, и стояло Золотое Сердце в новом Храме Великой Любви у Нового Моря, пока очередная война не привела лихих людей, которые выкрали сердце, а потом переплавили его на всякие цацки.
Так закончилась история Болонда. «Прочитал я всё это и не понял» – подумал я – «За что Болонда наказали?!».
И услышал от бархата женского голос: «Дурачок, я его не наказала, я его спасла…».
«От чего ты его спасла?» – встрепенулся я.
«От стыда и позора. Ты не знаешь того, что знаю я, дурачок…» – ответил мне бархата женского голос – «Никто не знает… только я…».
«Я знаю!» – вмешался в беседу жрец Толош – «Один из свитков адресовался лично мне, там описана была подробно Чилла и то, как её найти в укосе Изголовий Небесных. И, пока укосы не смешались окончательно, я кинулся в её укос, и отыскал её. Когда я увидел Чиллу, я понял, что ты спасла Болонда от стыда и позора».
«Поясните же, наконец!» – взмолился я.
«Дурачок, они были не парой… Совсем не парой… Ничего бы у него не вышло… Ничего бы у него не вышло, кроме его стыда и позора…».
«Не понимаю!» – досадовал я.
«Дружок, ты ведь не знал Болонда…» – снова вмешался Толош – «Когда я нашел Чиллу, то понял, что он просто обезумел, настолько они были не пара. И, действительно, лучше пусть он умрет без стыда и позора. Это он и сделал».
«Вы даже не дали ему шанса!» – возмутился я – «Разве даже Суровый не сказал, что любовь всё превозможет?».
«Увы, дурачок, боги ж не зря вас делили на укосы. Вы жили в своих укосах без войн, без бед, без горя. Все вы идеально подходили друг к другу, кто бы в кого не влюбился. Но Болонд всё поломал, и с тех пор, спроси любого – доволен ли жизнью? Вряд ли много таких ты найдешь. А в укосах все были счастливы. Болонд сломал укосы, это да, но разве он сломал то, что они с Чиллой не пара? Совсем не пара! Можно сломать границы, но нельзя изменить ни времени, ни его обстоятельств. Они были не пара. Совсем не пара. У него бы ничего не вышло».
«Ты, пойми» – продолжил ей вслед Толош – «он умер счастливым .Несокрушенным. Видел бы он себя и Чиллу со стороны! Так что он вовремя умер. И сохранил даже добрую память о себе, что для безумца вообще, несправедливо. И поэтому я восстановил справедливость – подменил утром сердце этого комедианта сердцем свиньи. Поутру никто ничего не заметил, и стояло еще долго сердце свиньи в Храме Великой Любви. Хи-хик!».
– «Что, ты, Толош, наделал… Что наделал, ты, Толош… Жизнь тебе не простит…» –
…«Так, получается, что укосы остались?!» – после долгих раздумий сказал я сам себе…
«А ты, дурачок, не такой дурачок…» P.S. Толош, как выяснилось из других материалов этого дела, закопал настоящее, изуродованное сердце Болонда на берегу Нового Моря. Теперь над этим сердцем растет дерево. Его фотография здесь приводится. Это и есть настоящий обелиск Великой Любви.
 
|
|
 |
|
Главная |
При использовании материалов |